Куперс

Бухучет и анализ

ГК ст 384

В 2015 году вступила в силу новая редакция ГК РФ, обновившая регулирование исполнения обязательств. В частности, ст. 312 была дополнена новым пунктом. Решило ли это нововведение проблемы, возникающие на практике при исполнении обязательства представителю кредитора, и что говорит по этому поводу ВС РФ?

Нотариальная доверенность – надежнее?

Желаемым основанием прекращения обязательства является его прекращение надлежащим исполнением. Одним из условий надлежащего исполнения будет в том числе исполнение обязательства надлежащему субъекту: кредитору или управомоченному им лицу.

Несмотря на тот факт, что российский правопорядок всегда исходил из того, что исполнение может быть признано надлежащим только в случае осуществления его в пользу кредитора (управомоченного им лица), ст. 312 ГК РФ, которая регулирует вопрос об исполнении обязательства надлежащему лицу, появилась в ГК РФ только 1994 году.

Из положений ст. 312 ГК РФ следовало, что должник вправе, если иное не предусмотрено соглашением или законом, при исполнении обязательства потребовать доказательства того, что исполнение принимается самим кредитором или управомоченным им на это лицом. Должник как лицо, которое осуществляет исполнение, несло все риски, связанные с ошибкой в субъекте принятия исполнения. Если такая ошибка имела место быть, то должник, по сути, повторно исполнял обязательство уже в пользу действительного кредитора. На наш взгляд, указанная редакция никогда не вызывала серьезных вопросов ни в теории права, ни в правоприменительной практике.

Вместе с тем в рамках проведения реформы гражданского законодательства положения ст. 312 ГК РФ были подвергнуты дополнению, а именно в нее был включен п. 2, который предоставил должнику дополнительный атрибут для проверки статуса лица в качестве кредитора (Федеральный закон от 08.03.2015 № 42-ФЗ). Теперь должнику предоставлено право не исполнять обязательство представителю кредитора, действующему на основании полномочий, содержащихся в документе, который совершен в простой письменной форме, до момента получения подтверждения его полномочий от представляемого. Волшебным ключиком, доказывающим, что вы – как раз тот, кто нужен должнику, то есть уполномоченное лицо кредитора, является предъявление должнику доверенности, удостоверенной нотариально.

При этом из указанной нормы и разъяснений, изложенных в п. 19 Постановления Пленума ВС РФ от 22.11.2016 № 54, следует, что требование о нотариальной доверенности не может быть заявлено в том случае, когда представляемый уже лично удостоверил своего контрагента в полномочиях своего представителя: 1) письменное уполномочие было представлено кредитором непосредственно должнику; или 2) полномочия представителя кредитора содержатся в договоре между кредитором и должником. Также требование о нотариальной доверенности не может быть признано обоснованным, когда это противоречит существу регулирования. Основанием полномочий является не доверенность: например, нельзя требовать доверенность от законного представителя, поскольку его полномочия основаны не на письменном уполномочии, а возникают в силу положений закона; представительство из обстановки также следует не из доверенности.

Примечательно, что п. 2 ст. 312 ГК РФ с некоторыми изменениями перекочевал из законопроекта № 47538-6/4, которым были внесены поправки в подразделы 4 и 5 раздела части первой ГК РФ (Федеральный закон от 07.05.2013 № 100-ФЗ). Тогда предлагалось изложить ст. 185.1 ГК РФ с положением о том, что «если иное не установлено законом или соглашением сторон, лицо, для представительства перед которым выдана доверенность, вправе отказать в признании полномочий представителя, доверенность которого не удостоверена нотариально», за исключением доверенностей, приравненных к нотариально удостоверенным, и доверенностей на получение заработной платы и т. д.

Тогда это было воспринято как лоббирование интересов сообщества нотариусов и, по сути, обязательное нотариальное удостоверение практически любой доверенности. В рамках прохождения чтений законопроект претерпел изменения, в том числе указанное положение было исключено из ст. 185.1 ГК РФ. По всей видимости, идея о нотариальной доверенности как о более надежном основании полномочий не покинула законодателей, и указанная норма все-таки была внесена в ст. 312 ГК РФ.

Но следует помнить, что стороны при вступлении в договорные отношения свободны в согласовании иного порядка проверки полномочий либо полного исключения возможности должника требовать предоставления нотариального документа. Как разъяснил Верховный Суд РФ в уже упомянутом Постановлении, стороны, например, могут установить, что при наличии сомнений относительно полномочий у принимающего лица должник вправе обратиться непосредственно к кредитору с требованием оперативно подтвердить полномочия его представителя в простой письменной форме, в том числе в форме электронного документа и иного сообщения.

Какие вопросы не решены?

Оценка необходимости введения п. 2 ст. 312 ГК РФ является неоднозначной. С одной стороны, действительно для должника как более слабой стороны в обязательстве, которая несет бремя ответственности за ошибку в личности кредитора, появление возможности требовать квалифицированных подтверждений наличия полномочий у лица, принимающего исполнение, может стать полезным атрибутом. С другой стороны, принцип свободы договора всегда позволял сторонам согласовать любой порядок проверки полномочий, в связи с чем п. 2 ст. 312 ГК РФ является, по нашему мнению, избыточным правовым регулированием. Но нельзя не отметить, что такая избыточность во многом, вероятно, вызвана тем, что участники российского имущественного оборота и правоприменители требуют четкой и ясной позиции от законодателя: что можно, а что нельзя. Пока законодатель прямо что-то не разрешил, несмотря на диспозитивность гражданских отношений, всегда есть риск, что это признают незаконным.

Большим минусом проведенной реформы ст. 312 ГК РФ, с нашей точки зрения, является ее поверхностный характер. Законодатель дополнительно урегулировал вопрос, который серьезных споров не вызывал, но действительную проблему обошел. Какие последствия влечет совершение должником исполнения неуполномоченному кредитором лицу в ситуации, когда должник действовал самым разумным и добросовестным образом, например когда доверенность псевдопредставителя была поддельной? Является ли такое добросовестное исполнение со стороны должника прекращением его обязательств перед кредитором? Указанные вопросы остались без ответов.

Не вдаваясь с серьезную дискуссию и анализ упомянутой проблемы, отметим только, что российское законодательство очевидного решения подобных казусов не содержит. С.В. Сарбаш полагает, что в случае, когда кредитор, несмотря на то что исполнение было передано неуправомоченному лицу, тем не менее получил исполнение от этого лица, обязательство должника следует считать исполненным (концепция совпадения). В случае, когда исполнение все же не достигло кредитора в связи с тем, что оно было передано должником неуполномоченному лицу, нужно определить – является ли видимость полномочия последствием действий самого кредитора или нет. Если наличие видимости полномочия является последствием действий кредитора, который не осуществлял должного контроля за недопущением создания такой ситуации (например, хранил в доступном для третьих лиц месте бланки доверенности), то, руководствуясь положениями ст. 404 ГК РФ, риск неполучения исполнения по общему правилу должен возлагаться на кредитора, если же нет – то риск неисполнения остается на должнике1.

Зарубежные правопорядки, в отличие от нашего ГК РФ, разрешают указанную проблему. Например, из ст. 34, 36 кн. 6 ГК Нидерландов следует, что должник, который заплатил кому-либо, кто не имел права принимать оплату, может указать тому, кому должна была быть совершена оплата, что он освободил себя платежом, если на разумных основаниях он полагал, что принявший оплату имел право на исполнение обязательства в качестве кредитора или что ему должна была быть совершена оплата на другом основании, в этом случае действительный кредитор вправе взыскать с лжекредитора незаконно полученное. Похожие нормы содержатся в ст. 61, 81 Кодекса европейского договорного права, которые, как отмечает В.А. Белов, наиболее последовательно воплощают принцип, в соответствии с которым основанием признания отношений представительства является интерес добросовестного третьего лица: добросовестному третьему лицу не важно, что полномочий не было или они были превышены, – важно, что они обоснованно казались наличествующими, а в формировании этого ошибочного представления был виновен сам представляемый2.

Таким образом, изменения положений ст. 312 ГК РФ нельзя назвать отрицательными или положительными. Они не решили проблемы, которые имели место быть, в частности последствия ошибки добросовестного должника в субъекте, получающем исполнение, но и не добавили новых проблем. Согласно действующей редакции ст. 312 ГК РФ, если вы не согласовали иное в договоре, должник вправе требовать проверки полномочий кредитора, вплоть до представления доверенности, удостоверенной нотариально. Такое требование не признается законным со стороны должника, если такой доверенности в принципе не может быть (законное представительство; полномочия, следующие из обстановки) либо когда кредитор уже ранее подтвердил должнику наличие полномочий у своего представителя (полномочия представителя кредитора содержатся в договоре между кредитором и должником). При этом нужно помнить, что вы – творцы своих договорных отношений и иной порядок проверки полномочий (в том числе исключение требования о представлении нотариальной доверенности) всегда может быть вами согласован и включен в условия договора.

1Сарбаш С.В. Исполнение договорного обязательства. – М., 2005.

2Белов В.А. Кодекс европейского договорного права — European Contract Code: общий и сравнительно-правовой комментарий: в 2 кн. Кн. 1. – М., 2015. Наименование указанного института – agency by estoppel / Anscheinsvollmacht – «очевидное представительства» было предложено в ст. II.4 Свода принципов, правил и требований lex mercatoria, составленного Центром транснационального права (СЕНТРАЛ).

1. Если иное не предусмотрено законом или договором, право первоначального кредитора переходит к новому кредитору в том объеме и на тех условиях, которые существовали к моменту перехода права. В частности, к новому кредитору переходят права, обеспечивающие исполнение обязательства, а также другие связанные с требованием права, в том числе право на проценты.

2. Право требования по денежному обязательству может перейти к другому лицу в части, если иное не предусмотрено законом.

3. Если иное не предусмотрено законом или договором, право на получение исполнения иного, чем уплата денежной суммы, может перейти к другому лицу в части при условии, что соответствующее обязательство делимо и частичная уступка не делает для должника исполнение его обязательства значительно более обременительным.

Комментарий к статье 384 Гражданского Кодекса РФ

1. В качестве общего правила комментируемая статья закрепляет переход к цессионарию уступаемого права цедента в том объеме и на тех условиях, которые существовали к моменту перехода права. Это означает, что при отсутствии в законе или соглашении об уступке условий, определяющих объем передаваемых прав, следует исходить из того, что права переходят к цессионарию в полном объеме.

2. Диспозитивный характер комментируемой статьи предполагает возможность соглашением сторон изменить указанное правило, в том числе предусмотреть частичную уступку требования. Допустимость частичной уступки зависит от существа передаваемого права. В делимом обязательстве (о понятии делимого обязательства см. коммент. к ст. 311 ГК) не существует принципиальных препятствий для уступки части требования. Так, кредитор по денежному обязательству может уступить цессионарию лишь часть требования и сохранить оставшуюся часть за собой либо уступить одну часть одному, а другую — другому цессионарию.

До недавнего времени правоприменительная практика негативно относилась к сделкам частичной уступки. Они объявлялись недействительными со ссылкой на якобы вытекающую из закона необходимость полной замены кредитора в обязательстве. Однако в последние годы вывод о допустимости частичной уступки требования по делимому (в частности, денежному) обязательству разделяется и судебно-арбитражной практикой (см. п. 5 письма ВАС N 120).

3. Равно допустима уступка прав, вытекающих из так называемого длящегося обязательства. Например, арендодатель вправе уступить требование об уплате арендной платы за определенный период (см. п. 12 письма ВАС N 120).

4. Комментируемая статья предусматривает, что сохранение объема прав, переходящих к цессионарию, означает и передачу ему прав, обеспечивающих исполнение обязательства.

Учитывая специфику различных обеспечительных прав, вопрос об их передаче цессионарию основного требования должен решаться дифференцированно относительно каждого вида этих прав.

5. Применительно к неустойке следует различать несколько ситуаций.

Во-первых, это тот случай, когда на момент уступки отсутствует нарушение, с которым связана уплата неустойки. Неустойка здесь выступает исключительно в качестве способа обеспечения исполнения основного обязательства и имеет по отношению к последнему акцессорный (дополнительный) характер. При подобных обстоятельствах уступка основного обязательства влечет автоматический (без особого на то указания в соглашении) переход права начисления неустойки к цессионарию основного требования. При уступке части основного требования к новому кредитору притязание на уплату неустойки переходит пропорционально размеру переданного требования (см. п. 15 письма ВАС N 120).

Во-вторых, это та ситуация, когда факт нарушения на момент уступки уже имел место и срок уплаты неустойки наступил. Здесь притязание на уплату неустойки обособляется от основного требования в качестве самостоятельной имущественной ценности. Соответственно, его передача цессионарию основного требования не может происходить автоматически и требует специального соглашения об этом. В отсутствие такого соглашения притязание на уплату неустойки остается у первоначального кредитора (подробнее см.: Крашенинников Е.А. Основные вопросы уступки требования. С. 25 — 26; Новоселова Л.А. Передача обеспечительных прав при уступке права требования // Законодательство. 2002. N 11. С. 7 — 11).

Притязание на уплату неустойки представляет собой самостоятельное денежное требование и может быть уступлено отдельно. Такая уступка допустима и в том случае, когда на момент совершения уступки размер неустойки окончательно не определен (п. 16 письма ВАС N 120).

6. Основываясь на акцессорном характере залогового права, судебно-арбитражная практика исходит из презумпции автоматического (т.е. без дополнительного оформления) перехода к новому кредитору также и прав залогодержателя (п. 19 письма ВАС N 120).

При уступке части обеспеченного залогом требования, в случае если сторонами не выражена воля на полную замену кредитора в залоговом обязательстве, цедент и цессионарий становятся сокредиторами по залоговому обязательству (п. 20 письма ВАС N 120).

О возможности самостоятельной уступки прав по договору залога см. ст. 355 ГК и коммент. к ней.

7. Ввиду отсутствия специальных правил следует признать, что право требования к поручителю переходит к цессионарию по основному обязательству автоматически, без дополнительного оформления уступки прав по договору поручительства.

8. К новому кредитору не переходят права по банковской гарантии, за исключением случая, когда гарантия передаваема и стороны цессионной сделки специально договорились о передаче прав по ней цессионарию основного требования (см.: Новоселова Л.А. Сделки уступки прав (требования) в коммерческой практике. Факторинг. М., 2003. С. 127).

9. Комментируемая статья содержит также правило, предусматривающее переход к новому кредитору и других (помимо обеспечительных) прав, связанных с уступленным требованием. К числу таких прав комментируемая норма относит, в частности, право на неуплаченные проценты. Буквальное толкование данных законодательных положений приводит к выводу, что речь идет о регулятивном субъективном праве требования уплаты процентов как платы за кредит (см.: Крашенинников Е.А. Правовые последствия уступки требования // Хозяйство и право. 2001. N 11. С. 9).

Что же касается охранительного права требовать уплаты процентов как меры ответственности на основании статьи 395 ГК РФ, то их правовой режим тождествен неустойке, а следовательно, при решении вопроса об их передаче цессионарию основного требования следует использовать указанные выше правила, касающиеся уступки права на неустойку (см. п. 15 письма ВАС N 120). Таким образом, если уступка основного денежного требования имела место до его нарушения, право на начисление процентов автоматически переходит к цессионарию вместе с основным требованием. Если же денежное требование уступается после его нарушения, требование об уплате процентов, начисленных за все время просрочки до момента передачи основного требования, при отсутствии на то специального соглашения остается за цедентом.

10. Право требовать возмещения убытков при неисполнении обязательства не является ни мерой обеспечения, ни требованием, тесно связанным с основным обязательством. Оно представляет собой самостоятельное требование, а следовательно, на него не распространяется общее правило комментируемой статьи. Будучи самостоятельной имущественной ценностью, требование о возмещении убытков может перейти к новому кредитору лишь в силу особой уступки (см. п. 17 письма ВАС N 120). При отсутствии таковой указанное требование сохраняется за кредитором и может быть уступлено им третьему лицу.

1. Цедент отвечает перед цессионарием за недействительность переданного ему требования, но не отвечает за неисполнение этого требования должником, за исключением случая, если цедент принял на себя поручительство за должника перед цессионарием.

Если иное не предусмотрено законом, договор, на основании которого производится уступка, может предусматривать, что цедент не несет ответственности перед цессионарием за недействительность переданного ему требования по договору, исполнение которого связано с осуществлением его сторонами предпринимательской деятельности, при условии, что такая недействительность вызвана обстоятельствами, о которых цедент не знал или не мог знать или о которых он предупредил цессионария, в том числе обстоятельствами, относящимися к дополнительным требованиям, включая требования по правам, обеспечивающим исполнение обязательства, и правам на проценты.

2. При уступке цедентом должны быть соблюдены следующие условия:

уступаемое требование существует в момент уступки, если только это требование не является будущим требованием;

цедент правомочен совершать уступку;

уступаемое требование ранее не было уступлено цедентом другому лицу;

цедент не совершал и не будет совершать никакие действия, которые могут служить основанием для возражений должника против уступленного требования.

Законом или договором могут быть предусмотрены и иные требования, предъявляемые к уступке.

3. При нарушении цедентом правил, предусмотренных пунктами 1 и 2 настоящей статьи, цессионарий вправе потребовать от цедента возврата всего переданного по соглашению об уступке, а также возмещения причиненных убытков.

4. В отношениях между несколькими лицами, которым одно и то же требование передавалось от одного цедента, требование признается перешедшим к лицу, в пользу которого передача была совершена ранее.

В случае исполнения должником другому цессионарию риск последствий такого исполнения несет цедент или цессионарий, которые знали или должны были знать об уступке требования, состоявшейся ранее.

Комментарий к статье 390 Гражданского Кодекса РФ

1. Комментируемая статья регулирует взаимоотношения сторон как субъектов каузальной сделки, лежащей в основании цессии. Она закрепляет принцип, известный еще в римском праве, согласно которому цедент несет ответственность перед цессионарием за недействительность требования, являющегося предметом уступки.

Уступаемое право признается действительным при одновременном наличии следующих условий: а) оно существует юридически и фактически (если только не является будущим); б) оно принадлежит цеденту; в) цедент управомочен на совершение уступки. Отсутствие хотя бы одного из названных условий влечет недействительность цессии. Так, недействительной будет передача права, основанного на недействительной сделке цедента и должника, уступка требования, уже не существующего (прекращенного) на момент уступки. Недействительной следует считать цессию требования, обладателем которого цедент на момент уступки не являлся (например, ввиду того, что это требование было прекращено либо ранее оно было уступлено им другому лицу).

Недействительность уступки не означает автоматической ничтожности сделки, лежащей в ее основании (купли-продажи, дарения и т.п.). Передача недействительного (например, несуществующего) права должна расцениваться как неисполнение вытекающих из обязательственной сделки-основания обязанностей. Как следствие, подобное неисполнение может повлечь ответственность нарушителя-цедента, но никак не ничтожность самой обязательственной сделки (см. п. 1 письма ВАС N 120).

2. Положения комментируемой статьи об ответственности цедента за действительность уступаемого требования подлежат расширительному толкованию. Ими охватывается также ответственность цедента: за обременение уступаемого права любыми правами и притязаниями третьих лиц; наличие у должника возражений для защиты (например, о пропуске исковой давности, неисполнении встречного обязательства цедентом, зачете); изменение требования и договора, из которого оно вытекает, без согласия цессионария (см.: Новоселова Л.А. Комментарий к Обзору практики рассмотрения споров, связанных с уступкой требования // Вестник ВАС. 2008. N 1. С. 29 — 30; ст. 9.1.15 Принципов международных коммерческих договоров УНИДРУА, ст. 11:204 Принципов Европейского договорного права).

4. Правило об ответственности цедента за недействительность переданного требования изложено императивно, что исключает возможность его изменения соглашением сторон (ср. с п. 1 ст. 827 ГК).

5. Отвечая за действительность, цедент не отвечает за фактическую осуществимость уступаемого права. Тем самым комментируемая статья возлагает на цессионария риск неисполнения (ненадлежащего исполнения) должником уступленного права.

Однако соглашением цессионария с цедентом, по которому последний принимает на себя поручительство за должника, такой риск может быть перенесен на цедента. При наличии подобного соглашения отношения между цедентом и цессионарием, помимо правил, относящихся к связывающей их обязательственной сделке, будут регулироваться также положениями о поручительстве (см. коммент. к § 5 гл. 23 ГК).

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Наверх