Содержание
Маркс никогда не говорил: «Бытие определяет сознание»! Часть 1.
Перед тем как приступить непосредственно к заявленной в названии теме, считаю необходимым подробно поговорить о поводе, который подвиг меня к написанию этой статьи. Я давно подумывал об этом написать, но было как-то не до этого. Тема эта актуальная, актуальная политически, философски и иначе. Фразу «Бытие определяет сознание» часто любят повторять всякие псевдоинтеллектуалы, псевдомарксисты, а также просто обыватели (помню, как ее повторяла такая краса русской мысли, как Рената Литвинова), абсолютно не понимая, что следует из признания этой фразы справедливой. Но в чем состоит ее смысл? В подавляющем большинстве случаев она понимается следующим образом (и именно в этом ее значении я буду дальше ее обсуждать): человек полностью задан своим социальным, материальным аспектами существования. И так как он ими абсолютно на 100% задан (именно эта стопроцентность и есть главное), то он не может решительно ничего. Революция невозможна в принципе, творчество в особенности, а гении появиться не могут, включая Маркса. Что должен, согласно сей фразе, делать поверивший в ее справедливость человек? И как начинает пониматься Маркс и даже коммунизм, если эта фраза справедлива?
Карл Маркс.
Коммунист в контексте этой фразы начинает напоминать чем-то особую категорию православных, которые стоят на том, что главное молиться богу, все зависит только от него, а мы ничего сами принципиально не можем и более того, если и можем, то это грех и уклонение от воли божьей. В такую же схему эта (с моей точки зрения глубоко провокационная) фраза загоняет и коммунистов. Только вместо религии у них выступает идеология, а вместо бога — это самое бытие. На это и надо уповать. На объективные законы, так сказать. Сиди, молись, точнее, талдычь марксистскую хрестоматию, работай (правда, работу часто путают с хождением на работу), повинуйся законам, принятым в обществе, которому ты принадлежишь, а объективные законы все сами за тебя сделают. Нетрудно видеть, что вся эта провокация выгодна только правящему классу. Человек должен быть покорен и полностью находиться под властью идеологии или религии, из которых вынуто все мятежное, революционное. О том, кто и как занимался изъятием революционного духа из христианства и православия в частности, я тут говорить не буду. А вот про изъятие революционного духа из коммунизма (казалось, это невозможно — 1917 год! И так далее, но ведь изымают!) я тут кое-что поведаю. Думаю, читатель уже догадался, что то, что бытие полностью определяет сознание, Маркс просто не мог иметь в виду. Это абсурд. Тут мы выходим на сложнейшую и древнейшую проблему свободы выбора человека. Уходить в эту проблематику тут невозможно. Надо только сказать, что фраза «бытие определяет сознание» лишает человека этого выбора, а еще этого выбора лишают человека разные религиозные метафизические системы. Христианство же эту свободу провозглашает. Но есть разные субкультуры внутри христианства, в частности, которые пытаются опять-таки человека лишить свободы. Мол, все только от Бога, так что расслабься. Думаю что православные, которых я выделил в «особую категорию», есть порождение подобных субкультур.
Но есть и еще одна очень важная вещь. Думаю, любой вменяемый человек хоть как- -то ознакомленный с историей, понимает, что если не сейчас, то при Марксе и во время октябрьской революции 1917 года коммунистическая идея точно была живой. Поэтому на призыв Маркса откликнулся весь мир (кто-то влюбился, кто-то возненавидел, но все отреагировали). Без этой живости не было бы Ленина, на его призыв не откликнулся бы народ, у самого Маркса была бы иная биография. Творить историю может только живая идея. Воспламенять и вдохновлять людей — тоже. Сделаю важную оговорку. Я лично считаю, что идея фашизма не есть идея, это нечто другое, но безусловно могущее нечто порождать. Я тут пока об этом не буду. Так вот. Что бы добить проклятый коммунизм, что нужно сделать? Нужно его умертвить! Тогда он перестанет кого-бы то ни было вдохновлять. Дискредитировать идею очень сложно, если возможно (всегда можно сказать, что идея прекрасна, просто ее извратили, не так реализовали и т.п.), а вот умертвить можно. Сделав только эти две вещи: умертвив саму идею коммунизма и навязав то, что якобы бытие определяет сознание, враг коммунизма может спать спокойно и считать, что дело в шляпе. Надо отметить также, что эти две вещи взаимоувязаны. Как? Сейчас я покажу. А точнее не я, а… тот повод, о котором я говорил выше. Но перед тем как к нему перейти, я должен еще чуть-чуть сказать об идее как таковой.
Идея
Что такое идея? Идея — не представление, идея это не концепция, идея это не образ, идея это не понятие. Все эти пять слов имеют разное содержание. На смешивании их содержаний построена куча махинаций. Существуют разные определения и способы понимания, что они означают, но главное — их не смешивать, какую бы систему, включающую их, вы не брали. Одна из идеологических диверсий, осуществленных в СССР, состояла в определении этих вещей друг через друга на страницах Большой Советской Энциклопедии. Я тут этим подробно заниматься не буду, ясно только, что это сделано соответствующими специалистами с соответствующего ведома. То же можно сказать об определении эстетики, красоты, прекрасного… Ух, как странно написана эта энциклопедия… И так, это все очень часто, с подачи наивысших научных инстанций, определяется по кругу друг через друга, тем самым приравнивается… приравнивается даже сложно понять к чему, но рискну сказать, что к понятию. Но не настаиваю на этом. Что там, в центре этого порочного круга определений, я сейчас выяснять не буду. Зафиксировав сие, теперь скажу, что такое идея.
Тысячелетиями, начиная с древних греков, главной метафорой идеи было семя. Семя это то, что в себе хранит все как бы в спрессованном не реализованном виде. Это зачаток, который содержит в себе нечто, что дальше развернется в систему, из которого вырастет жизнь. Так вот, если семя упадет на благодатную почву, то эти зачатки начинают реализовываться, и растет, например, дерево. Древо, кстати, тоже древнейший символ: древо жизни и все, что с этим связано. Между прочим, именно с древом воюют постмодернисты, противопоставляя ему ризому и другие концепты. Итак, идея — это то, из чего вырастает нечто большее, чем оно само, и обычно, всматриваясь в то, что из него выросло, невозможно разглядеть, как выглядело то, что его породило, и наоборот. Это очень сложно сделать, ибо в процессе появления жизни участвует еще и почва, она же обстоятельства, внешние условия, с которыми семя-идея вошло во взаимодействие. Процесс произрастания семени идет мучительно. Жизнь прокладывает себе дорогу через борьбу. Дерево, растущее сквозь асфальт, вполне хороший образ. Хороший и тем, что жизнь борется не с материей как таковой, а с чем-то, что ей мешает, в данном случае асфальт. Что есть такой асфальт на самом деле, тут говорить не будем, важно, что без почвы семя не может дать жизнь, а почва это материя, а есть еще асфальт, который тоже материя, но он мешает… В общем, материя штука не простая, и мы не будем тут углубляться и определять некие фракции в ней, которые питают жизнь и которые мешают ей. В конце концов, выросшее дерево материально и поэтому объявить всю материю ужасной (как делают это гностики) нельзя, если любишь жизнь.
Но не слишком ли я фантазирую и злоупотребляю образами? Есть ли в культуре устойчивые древние представления о том, что я тут образно описываю? Да, есть. Про дерево уже сказал. А есть еще два греческих слова: архэ и логос. Это не вполне понятия, не вполне образы, это… эмоционально-интеллектуальные комплексы, которыми оперировали досократики еще до появления всяких там понятий, которые появились благодаря Сократу. Так вот архэ означает почву, первооснову, а логос означает ум. Вся философия досократиков построена на принципе — логос посылает в архэ идею, и нечто всходит. Обычно это всшедшее мыслят в качестве дерева. Что каждый конкретный философ мыслил по поводу архэ, логоса и идеи, тут не важно, важно, что они думали в этих категориях, а точнее, как я уже сказал, в этих эмоционально-интеллектуальных комплексах. А как звучит на греческом библейское: «В начале было слово?» Оно звучит: Эн архэ ин о логос. Что в переводе означает, что логос посылает нечто в архэ.
Если смотреть на идею с функциональной точки зрения, то она отличается от вышеперечисленных вещей (понятия, представления, образа, концепции) тем, что она способна к реализации. Так и говорят: реализовать идею. Нельзя реализовать понятие, представление, образ, (их можно только явить, показать) ну, может быть разве что, худо бедно, концепцию можно реализовать. Такое выражение встречается и хотя звучит более шероховато, чем реализовать идею, но тем не менее. Вообще, концепция — наиболее близкая по своим функциональным параметрам к идее вещь. Но нам тут эти тонкости не нужны. Еще чуть-чуть всмотримся в отличия идеи от того, с чем ее часто путают. 
Идея не может быть целиком выведена из внешней реальности. Это как минимум продукт взаимодействия с ней чего-то еще, например, ума, логоса как высшего субъекта. А как максимум, это порождение чистого разума без переработки данных, поступивших извне (крайние формы идеализма). Но мы не можем представить себе идею, которая бы выводилась только из внешней реальности без примеси субъективного, чего-то, что достраивает материал, полученный из реальности, до идеи. При этом это что-то наделяет идею энергией, потенциалом. Идея немыслима без страсти. У понятия и представления этого нет. Образ может породить страсть и быть ею продиктован, но… образ по отношению к идее имеет, если так можно выразиться, служебную функцию. Образ сам порожден идеей… Отчасти, как я уже сказал, на идею похожа концепция (в зависимости от того, какое ее определение взять). Она тоже есть нечто сформированное из отражения реальности, но вот с чувством, страстью там проблемы. И тут нужно говорить уже о том, что формирует концепцию и идею внутри субъекта. Холодное мышление? (более соответствует концепции) Чувство, не исключающее мышление? (больше соответствует идее) Не будем сейчас разбирать эту суперсложную проблематику. Скажем только, что идея формируется в мозгу человека и как-то связана с отражением в нем материального мира. Что касается высшего субъекта… мы пока не будем об этом. Хотя помнится, этот высший субъект восклицал в Писании, глядя на нечто материальное: «Хорошо весьма!» Так что и у Бога идеи если они не перво, тоже могут формироваться по-человечески. Главное, нам нужно зафиксировать, что высшим субъектом может быть не обязательно Бог. Это может быть, например,… История! Но понимаемая определенным образом. История, наделенная активностью, свойствами логоса. С моей точки зрения, именно такую историю разумел Маркс. А практикой истории является труд. Возможность того, что высшим субъектом может быть не обязательно бог, дает нам возможность говорить о метафизике, а не только о религии. Метафизика — это то, что включает в себя в качестве предельного основания (оно же высший субъект) и религиозные варианты, и светские.
А что такое понятие, образ, представление? Понятие — это то, что конструирует субъект с помощью таких процедур, как сравнение, сопоставление, абстрагирование, анализ, синтез и других. Главное из них абстрагирование. Понятие абстрагировано от той реальности, которую оно показывает. Ему абсолютно наплевать на частности, оно реальность убивает, оставляет только скелет, он-то и есть понятие. Представление по возможности старается не убить, не иллюминировать реальность. Оно старается просто передать реальность как бы без переработки. Образ же — это скважина в другие миры, которые созданы… идеями или на основе идей. Образ — это то, что показывает нам сущность явления и который в отличие от понятия сохраняет «жизнь» действительности. Он не абстрагирует действительность. Если мы видим ужасного, худого, скрюченного мужика, то в голове у многих возникнет образ кощея. Кощей — это образ. Он показывает суть того, кого мы непосредственно видим. Что же такое сам кощей? В каком смысле он есть и если есть, то кто его создал — это отдельный вопрос. Воображение? А что движет воображением? Хаотичная игра без правил? Ой ли? Но сейчас не об этом. Главное, что образ лишен энергии и некой потенциальности в смысле семени. Он может очень мощно, эмоционально воздействовать на наше сознание и в нем что-то порождать, но идея, наоборот, способна порождать что-то вовне нашего сознания.
Идеи рождает только субъект. Воспринимать образы может тоже только он. Это может быть простой человек, а может быть Бог или еще что-то, что мыслится в качестве субъекта. Возвращаясь к оговорке про то, что не считаю фашистскую идею идеей в полном смысле слова, скажу, что некое безличное начало-абсолют, которое в некоторых верованиях хранит семена (то бишь идеи) и само собой посылает в мир, который они то ли до создают, то ли создают заново — это (а мы рассматриваем функциональную схему) тоже субъект, хотя для меня такой субъект не вполне субъект… Зато он вполне может рождать или содержать в себе концепции, представления, понятия… Образом такого субъекта является, например, беременная смерть. Но это так в сторону. Это мое личное не до конца оформленное виденье.
Короче говоря, идея имеет свойство нечто порождать, в отличие от всего вышеперечисленного. Порождающее не может быть целиком выведено из того места, в котором осуществляется порождение. Мы что-то выносим из реальности, и под воздействием вынесенного из нее у нас иногда в голове возникает идея. Она не есть просто отражение реальности, не есть появившееся на основании этого отражения понятие (как я уже говорил, при помощи особых процедур), и не есть впечатление от образа. Идея — это то, что способно воздействовать на реальность и может быть частично и никогда не полностью быть рождено на основе реальности. Идея — это живое. Ее нельзя разобрать как понятие, исказить как представление, ее можно только убить. Что убило коммунистическую идею? Ее убил превратно понятый марксистский материализм. Это самое бытие, которое определяет сознание. Понятно, что при такой формуле не может возникнуть ничто живое, включая идею. Такое сознание, на 100% детерминированное бытием, ничего с бытием сделать не может, оно им полностью поглощено и впору ставить вопрос, а есть ли вообще у разных индивидуумов разные сознания? Или вместо них есть только одно сознание бесконечного единого субъекта… Да и зачем нужны люди вообще, по крайней мере, зачем они нужны в таком количестве… Это точно уже не Маркс, это, честно говоря, фашизм…
Итак, в сухом остатке, за вычетом углублений и философствований, идея не есть представление, не есть образ, не есть понятие и не есть концепция. Идея вещь живая и животворящая. Идеи формирует субъект. Идея уходит корнями в глубочайшую древность и прочно связана с такими эмоционально-интеллектуальными комплексами как архэ, логос. С такими древнейшими образами как древо и, конечно же, оплодотворение. Убить идею, отменить содержание этого слова как вымысел, значит убить и все, чем жило человечество даже не тысячелетиями, а десятками тысяч лет. Риторический вопрос: Поднимал ли на это руку Маркс? Этим занимаются постмодернисты, а Маркс ни в коем случае. А еще этим занимались советские пропагандисты… А потом на западе появились леваки, которые больше всего волнуются о правах секс-меньшинств… Вот короткая выжимка из всего вышесказанного. Теперь можно перейти к поводу, который меня подвиг тряхнуть стариной и заняться философией и не только читать, а писать философский текст, чего я, право, не умею. Но надо!
Среди комментариев к своей серии постов «Капитализм как религия. Приглашение к разговору.» Я встретил вот это:
«Ой-ля-ля, из того, что «Идея, овладевшая массами. Становится материальной силой» не следует, что «Вначале было слово! Идея эта самая», это же нелепо. То, что все идеи извлечены из опыта, они – отражения действительности, верные или искаженные, это и есть материализм Маркса, первичности бытия перед сознанием.»
Если бы это написал условный Вася Пупкин, враг, либерал или еще кто-то, я бы никак не отреагировал. Но это написал человек, который типа коммунист и собирает под красные знамена людей. А это уже совсем другой разговор. Как говорится, упаси нас от друзей, а с врагами мы и сами разберемся. Думается, хватит с красной идеи одного Зюганова. Много Зюгановых это чересчур. А еще не хорошо, когда, окормляя красную идею, ее одновременно убивают… А еще не хорошо, когда ее окормляет самодовольное хамло… А еще нехорошо, когда такой окормитель- убийца и хам начинает учить… А еще не хорошо, когда он, уничтожая содержание идеи, параллельно начинает объединять под ее знамена вещи, с ней, мягко говоря, трудно совместные… Например, буддизм… А еще не хорошо…. В общем, процитированный выше комментарий много чем не хорош, как и персонаж, его изрекший. Он мелкий, этот персонаж, но то, что он воспроизвел своим комментарием, масштабно и – увы — распространено. Что же он сказал, и с чем он спорит?
Формулу «бытие определяет сознание» ввел в своих трудах Карл Маркс и она лежит в основе исторического материализма, который постулирует, что материя первична, а сознание вторично, то есть именно бытие лежит в основе сознания и формирует его.
Однако данная формулировка может иметь двоякое прочтение.
Кроме исходной трактовки, что бытие первично, а сознание вторично, возможна и строго противоположная, которая заключается в том, что бытие определяет(ся) сознанием, то есть сознание первично, а бытие вторично (по аналогии с фразой «короля играет свита»).
Определение «бытие определяет сознание» является двусмысленным и его возможно читать с двух сторон, тем самым переворачивая смысл.
И это на самом деле не просто игра слов.
В двойственности данной фразы оказалось заложено глубокое значение.
Именно эта двойственность раскрывает суть исторического процесса гораздо полнее и точнее, нежели однобокая трактовка в рамках исторического материализма о безусловной первичности бытия.
В реальности имеют место оба процесса — и процесс, в котором бытие влияет на сознание и формирует его в соответствии с концепцией материализма, и строго обратный процесс, в ходе которого сознание влияет на бытие и формирует его.
Два этих процесса в ходе истории конкурируют друг с другом, сменяют друг друга и обуславливают друг друга.
Это легко увидеть в истории научно-технического прогресса последних столетий и следовавших за этим общественно-политических трансформаций.
Что стало причиной заката абсолютных монархий, причиной краха европейских империй и перехода к капитализму и буржуазной демократии?
Причиной стало изменение экономических отношений, вызванное научно-техническим прогрессом, появлением машин, механизацией и индустриализацией.
Аграрная экономика, при которой основным ресурсом была земля и трудившиеся на ней крестьяне, хорошо управлялась абсолютными монархиями, а нехитрый крестьянский быт сочетался с религиозным сознанием, в рамках которого абсолютная монархия была легитимной, признаваемой народом формой правления.
Индустриализация и появление машин, транспорта, средств механизации — привело к тому, что основным экономическим ресурсом начали становиться заводы и фабрики, машины. Соответственно управление экономикой начало переходить к владельцам заводов и фабрик, производителям машин. Возник капитал, который начал укрупняться, потому что рост заводов и фабрик приводил к увеличению объемов производства, удешевлению единицы продукции, росту прибыли и экономического влияния.
Индустриализация привела к качественным, структурным изменениям экономики, а экономика — это хозяйство, быт, бытие.
Вслед за изменением экономики, хозяйства, быта — начало меняться и сознание как общества в целом, так и элиты.
Промышленники, владельцы заводов (машин), капиталисты стали сильнее и влиятельнее прежней элиты — дворянства, помещиков, бояр и князей. Они осознали свое могущество и это позволило капиталистам приступить к диктовке своих условий, продвижению выгодных для них реформ.
Одновременно с этим появился класс рабочих, пролетариата — их быт уже принципиально отличался от быта крестьян. Рабочие стали жителями городов со всеми вытекающими из этого бытовыми отличиями. Уровень грамотности в среде рабочих с самого начала был выше, чем в среде крестьян и продолжал расти по мере усложнения производства и совершенствования машин. Рабочие начали читать газеты, стали социально-активными, создали профсоюзы.
Результатом стала череда буржуазных революций, падение абсолютных монархий (где-то полное, где-то с трансформацией в конституционные) и установление демократических режимов.
На всякий случай замечу, что в России первая (февральская) революция тоже была буржуазно-демократической. И партия большевиков тоже была демократической, только не либеральной, а социалистической. Большевики изначально были социал-демократами, их партия называлась РСДРП — российская социал-демократическая рабочая партия.
Трансформация абсолютных монархий в либерально-демократические и социал-демократические режимы стала результатом изменений в экономике и последовавших за этим изменений в сознании.
На данном этапе все получается в полном соответствии с концепцией исторического материализма и базовой трактовкой, которая заключается в том, что бытие (материя) первично, а сознание вторично.
Изменилось бытие — изменилось сознание.
Изменилась экономика (бытие) — изменилась система управления (сознание).
Откуда же тогда двойственность и возможность обратной трактовки, что сознание само может оказаться первично и определить бытие?
Обратная трактовка становится актуальна в связи с тем, что изобретения машин и создание промышленности — результат сознательной деятельности, результат работы ученых, изобретателей, инженеров, предпринимателей.
Научно-технический прогресс, который привел к качественным изменениям экономики, преобразовал хозяйство и привел к изменению быта (бытия) — это результат сознательной деятельности.
Поэтому получилось, что сознание ученых, изобретателей, инженеров и предпринимателей привело к изменению экономики, хозяйства, бытия, а эти изменения на следующем этапе привели к изменению сознания уже во всем обществе и далее к смене общественно-политического устройства.
Научно-технический прогресс двигало меньшинство, сознание которого оказалось выше текущего экономического уклада, выше текущего бытия. Меньшинство, которое не было удовлетворено окружающей действительностью, способами и средствами производства, технологическим уровнем. Меньшинство, которое в своем сознании устремилось вперед, возвысилось над существовавшим укладом, хозяйством, бытом, оказалось выше бытия и в результате изменило его.
И вслед за изменениями бытия, которые инициировало и начало воплощать меньшинство, потянулось остальное общество — большинство, чье сознание начало меняться уже вслед за реализуемым меньшинством изменением быта, образа жизни, экономического устройства, способов и средств производства и получаемых при этом продуктов.
Именно так идет реальный исторический процесс.
Сознание меньшинства меняет бытие большинства, вслед за которым меняется и сознание большинства.
После этого начинается следующий этап и так далее.
Оба этих процесса идут непрерывно — меньшинство, чье сознание оказывается выше текущего бытия (в широком смысле, разумеется) постоянно осуществляет попытки его изменить. Иногда этот процесс идет быстрее, иногда начинает буксовать, наталкиваясь на инертность большинства, устойчивость существующей власти и удовлетворенность общества текущим состоянием бытия.
Власть вообще никогда не хочет меняться, исключение могут составлять лишь отдельные представители. Большинство почти всегда инертно и его сознание, определенное текущим удовлетворяющим массы бытом, сопротивляется изменениям. Поэтому процесс идет нелинейно, неравномерно.
Изменения начинаются в результате того, что наработанные меньшинством технологии и научные открытия накапливаются и количество переходит в качество, научно-техническая революция приводит к коренной перестройке в экономике и революции в системе управления и государственного устройства.
Изменения могут начаться в результате кризиса управления, когда власть становится недееспособна, теряет способность управлять по-старому (старым бытием) и начинается ротация элиты, к власти приходит прогрессивно настроенное меньшинство.
Изменения могут начаться в результате того, что большинство перестает удовлетворять его бытие и эта неудовлетворенность становится определяющей для изменений как в массовом сознании, так и во власти.
Однако в любом случае изменения бытия осуществляет меньшинство, его сознание, его способности, научные открытия, технические новации, управленческие решения, технологии и новые модели устройства государства и общества.
Большинство может быть в большей или меньшей степени готово к изменениям — оно может тормозить эти изменения и сопротивляться им, либо наоборот с нетерпением ожидать и всячески приветствовать. Но конкретика изменений — это всегда продукт сознательной деятельности меньшинства, которое в силу своих знаний, способностей, опыта, наличия инструментария, координации действий — вырабатывает и принимает решения, создает технологии, делает открытия, внедряет разработки и обучает большинство их использованию, распространяет в обществе свои представления о новых способах ведения хозяйства, новых подходах к управлению — представления о новом бытие.
Бывает даже так, что процесс идет не по восходящей, а по нисходящей, вместо развития начинается деградация, возникает упадок, однако схема при этом все равно остается прежней и новое бытие формируется сознанием меньшинства, после чего уже меняется сознание большинства.
Примером нисходящего процесса является разрушение СССР.
Ликвидацию советской власти предопределила партэлита и антисоветские настроения, возникшие в кругах либеральной интеллигенции.
Начиная с 1953 года пошел процесс деградации партэлиты, сознание советского руководства начало упрощаться и постепенно стало крайне примитивным. На смену руководителям с высоким уровнем сознания начали приходить партийные болванчики, умеющие только механически повторять заученные лозунги, одобрять линию партии и правительства и награждать друг друга.
Хрущев, вне всякого сомнения, был очень идейным руководителем, однако он был плохо образован и его уровень сознания был значительно ниже уровня Сталина, что и предопределило начало кадровой деградации и принятия неверных управленческих решений.
Брежнев по уровню сознания оказался еще ниже Хрущева. Уровнем сознания Брежнева было коллекционирование автомобилей и наград. Если Хрущев при всех его недостатках был фанатиком космонавтики и ракетостроения, то есть в его сознании было место прогрессу — про Брежнева этого сказать уже нельзя, в его сознании места прогрессу уже не было, прогресс был выше его понимания. При Брежневе не было совершено ни одного значимого прорыва, который можно было бы сравнить с космонавтикой, индустриализацией или электрификацией. Наоборот, именно при Брежневе был уничтожен советский вычтех, на место которого пришло преступное клонирование западных разработок. При нем же начался экспорт газа «в обмен на трубы», который впоследствии превратился в экспорт газа «в обмен на шмотки».
Сознание всей партийной верхушки в 60-е и 70-е годы начало быстро упрощаться, деградировать.
Результатом стало появление «партийной буржуазии», возникновение партийной мафии, цеховиков. Партийная элита стала буржуазной, ее сознание упростилось до примитивного капиталистического уровня, свелось к накоплению капитала и приобретению предметов роскоши.
Именно это упрощение сознания партэлиты привело к тому, что советская экономика начала деградировать, упрощаться и в конце-концов была отдана на откуп кооператорам, после чего рухнула и оказалась пущена по рукам.
Яркой иллюстрацией этого процесса является преобразование министерства газовой промышленности в корпорацию Газпром, осуществленное — внимание — еще в 1990 году. Газпром был создан приказом совета министров СССР еще до ликвидации Союза и начала массовой приватизации!
Деградация сознания партэлиты, которое упало ниже, чем требовалось для сохранения и развития СССР, предопределило его разрушение и переход от советской экономики к капитализму в его самой дикой, примитивной, сырьевой форме.
По мере деградации партэлиты и понижения уровня ее сознания менялось и советское бытие — возникли такие явления как дефицит, блат, фарцовка, мафия, рэкет. И все это началось не в 80-е годы — это началось еще в 70-е, а первые проявления прослеживаются еще с 60-х.
Меняющееся бытие с ростом дефицита, распространением фарцовки, возвышением импортных товаров над советскими, возвышением кооператоров над работниками советских предприятий — породило изменения в массовом сознании.
Чем сильнее менялось бытие — тем сильнее менялось сознание.
Чем менее советским становилось бытие — тем менее советским становилось сознание.
К концу 80-х советское общество практически перестало быть советским, оно стало потребительским и в значительной степени антисоветским — именно это привело к тому, что на митинг в поддержку Ельцина в августе 1991 года собралось около миллиона человек, а митинга против Ельцина не было вообще.
Когда же окончательно разложившаяся партэлита, чье сознание стало целиком и полностью буржуазным, капиталистическим и либерально-демократическим ликвидировала СССР и запустила процесс варварской приватизации (то есть перевела страну к капитализму в его самой примитивной форме) — бытие в стране окончательно изменилось и привело к тому, что сознание большинства стало таким же примитивным, как новое бытие и как сознание деградировавшей партэлиты, его породившей.
Это является иллюстрацией того, что процесс «сознание — бытие — сознание» может идти как в сторону повышения, так и в сторону понижения.
Меньшинство, составляющее элиту общества, может тянуть общество как вверх, так и вниз, в зависимости от того, как меняется сознание этого самого меньшинства.
Так и работает принцип «бытие определяет сознание» на практике.
Сознание прогрессирующего (или наоборот регрессирующего) меньшинства, входящего в элиту, оказывает влияние на бытие и приводит к его изменению, после чего новое бытие определяет новое сознание большинства.
Меньшинство, составляющее элиту общества, постоянно подтягивает к себе большинство через влияние на его бытие.
При этом в основе сознания меньшинства, его прогресса или регресса — тоже лежит бытие, неудовлетворенность его текущим состоянием, либо неспособность одних управлять по-старому (в рамках старого бытия) и стремление других управлять по-новому.
Процесс «бытие — сознание — бытие — сознание — бытие» является бесконечным, при этом может идти сразу несколько параллельных процессов изменения сознания и бытия, они могут накладываться друг на друга, между ними возникают противоречия, старое бытие вступает в конфликт с новым сознанием, а новое бытие со старым сознанием, власть не желает меняться, массы обладают инертностью мышления, прогрессивное меньшинство наоборот забегает вперед, причем иногда далеко вперед…
И в этом многообразии процессов взаимного влияния сознания и бытия уже невозможно однозначно определить, что первично, а что вторично.
Спор о первичности и вторичности бытия и сознания сродни спору о том, что было раньше — яйцо или курица.
Да и важно ли, что было раньше?
В данный момент процессы влияния сознания на бытие и наоборот идут параллельно и одновременно — вот, что действительно важно.
Оба процесса имеют место и оба влияния осуществимы — как бытия на сознание, так и сознания на бытие.
Поэтому формулу «бытие определяет сознание» не только можно, но и нужно читать двояко, в обе стороны. И в этом ее гениальность, выходящая за первоначальные рамки исторического материализма.
Сознание определяет бытие
Выступая с высокой трибуны ООН, президент Медведев сделал ряд важных заявлений, касающихся международных отношений, экономики, разоружения — но нам, прежде всего, хотелось бы обратить внимание на его слова, касающиеся моральных оснований жизни:
«Всех нас объединяют ценности, берущие своё начало в нравственности, религии, обычаях и традициях. Речь идёт о таких важнейших для нас категориях, как право на жизнь, терпимость к инакомыслию, ответственность перед близкими, милосердие и сострадание. Всё это — основа как повседневной жизни, так и межгосударственных отношений»
Президент великой европейской державы, говорящий о ценностях, восходящих к религии, обычаям и традициям — это важный, и очень хороший знак. Европейское — и русское в особенности — сознание отравлено марксистской, по происхождению, идеей, что «не сознание людей определяет их бытие, а, наоборот, их общественное бытие определяет их сознание». Экономические отношения — это базис, а вот духовная жизнь, идеалы, ценности, вера — это надстройка. Эта идея явилась — и является — источником всякой революционности, от революционности русских большевиков до революционности американских неоконов. Если достаточно переустроить общественные отношения, как переустроятся и души людей, и явится прекрасный новый мир, где человек человеку друг, товарищ и брат, то революция выглядит оправданной. Как говорил герой одного советского фильма, «там, впереди, за кровью да за пожарами, жизнь светлая-светлая». Однако раз за разом кровь и пожары оказываются в избытке, а прекрасный новый мир так и не является, а появляется что-то довольно жуткое; везде и всегда — от русской революции до освобождения Ирака — тезис «переделайте общественное устроение, а люди переделаются вслед за ним» сталкивается с катастрофическим опровержением.
Истиной оказывается противоположный тезис — сознание людей определяет их бытие. Жизнь людей определяется тем, во что они верят, что они чтут, на что они надеются, как они видят себя, свой долг, свое место в мироздании. Скелетом общества, его несущей конструкцией оказываются не фабрики и заводы, не армия и флот, не парламент и правительство, а вещи, кажется, неощутимые — традиция, вера, ценности.
Есть шутливая инструкция по тому, что делать, если Вы упали в яму. Ее первый пункт — перестаньте рыть дальше. Мы находимся в яме, вызванной именно марксистким, материалистическим подходом к жизни — даже если этого подхода придерживаются люди, которые терпеть не могут Маркса. Увы, можно ненавидеть большевизм и быть большевиком в своем подходе к общественным проблемам. Можно никогда не читать Маркса (или относиться к нему неприязненно) и следовать его максиме — «бытие определяет сознание».
На самом деле наше бытие определяется состоянием нравов; недобросовестность в работе, безответственность, нечестность или склонность к выпивке происходят не от общественного неустройства — напротив, это общественное неустройство происходит от этих причин. Можно негодовать на коррупцию среди начальствующих, но главное несчастье в том, что на их место некого поставить — обычный человек, попав в ситуацию, когда он может развратиться, развращается точно также как и тот, кто был на этом месте до него. Самое печальное, что это воспринимается как неизбежность — никто ни от кого и не ожидает честности и самоотверженного служения общему благу. В самом деле, только кура-дура от себя гребет, почему человек, имея возможность нечестного прибытка и незаконных удовольствий, должен себе отказывать? По какой причине? Причины, по которым люди способны обуздывать свою жадность или тягу к удовольствиям, неизбежно носят мировоззренческий характер. Они неизбежно связаны с ответами на вопросы, которые поставил немецкий философ Иммануил Кант: «что я могу знать? что я должен делать? на что я могу надеяться?». Последний вопрос самый важный — если надеяться людям не на что, если мы не больше чем обезьяны-переростки, если сознание, мечты, надежды — не более чем, мельтешение электрических импульсов в мозгу, которое навсегда прекращается со смертью, то какое значение может иметь долг? Будем есть и пить, ибо завтра умрем!
Все человеческие цивилизации включали земную жизнь в какой-то более широкий и глубокий контекст, человек был гармонически вписан в мироздание, его обязанности и права коренились в его соотнесенности с самыми основаниями реальности. Наша цивилизация — Россия в силу большевистской катастрофы, Западная Европа в результате плавного процесса отхода от веры, оказалась в уникальном положении, когда множество людей не видят в мироздании никакого смысла, никакого разума, никакого закона. В атеистической вселенной нет ничего, кроме движущейся материи, человек возник случайно, безличные природные силы породили его безо всякой цели и смысла, мироздание холодно и пусто, в нем нет ни красоты, ни закона, ни предназначения, а тот смысл, который мы в него вкладываем — не более, чем наше субъективное мечтание.
Однако мечтания — слабая опора, чтобы противиться реальным искушениям. Если Вам не на что опереться, Вы упадете. И пока мы не найдем прочной, несомненной опоры, мы будем падать. Мы не можем такую опору изобрести — мы можем к ней только вернуться. Эта опора — взаимоотношения с праведным, любящим Богом, который создал человека по Своему образу, который призывает его к спасению и жизни вечной. Взаимоотношения, которые приносят в нашу жизнь цель и смысл, радость и надежду.
Людям бывает очень тяжело пересмотреть даже грубо и очевидно ошибочные воззрения — и особенно тяжело, когда эти воззрения глубоко въелись в сознание не только отдельных людей, но общества в целом. Поэтому то, что сказал президент с трибуны ООН — очень важно. Не во власти президента изменить сердца людей — но он может, как человек известный и уважаемый, поддержать определенную точку зрения. И эта точка зрения не является просто одним из мнений — она является основанием любого здравого общественного устроения.
Бытие ли определяет сознание?
Мало кто обнаруживает более глубокий смысл высказывания Маркса о том, бытие определяет сознание или сознание определяет бытие человека.
Я так думаю, что бытие человека определяют его потребности и способности их удовлетворять.
«Не сознание людей определяет их бытие, а, наоборот, их общественное бытие определяет их сознание», — пишет Маркс в предисловии к «К критике политической экономии» (1859г. Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 13. С. 7). Но ведь эту формулу Маркса можно прочитать двумя прямо противоположными способами. Это заметил ещё Лившиц и в тексте, относящемся к уже более поздним годам его жизни, он так формулирует эту разницу.
«Отсюда следует, что психология человека зависит от его биологического и социального образа жизни. В этом смысле бытие находится, так сказать, за спиной у каждого общественного человека и автоматически внушает ему те или другие идеи и вкусы. Но если повернуть вопрос об отношении сознания к реальному миру иначе, то нам придётся иметь дело с бытием, лежащим не за спиной у субъекта, а перед ним. Оно также определяет сознание, но определяет его как внешний предмет ощущения и мышления. Мир един, но аспекты его различны. В первом случае сознание является только продуктом определённой, всегда ограниченной суммы условий, во втором — оно также обусловлено бытием, но вместе с тем и безусловно, в принципе ничем не ограничено» ( Лифшиц М. Г. » В. Плеханов. Очерк общественной деятельности и эстетических взглядов.» М.: Искусство. 1983. С. 133.)
Получается, что во втором случае сознание оказывается вменяемым и способно мыслить вполне конструктивно. Какой же напрашивается вывод? А вывод такой, что одни живут по инерции мышления, типа «все так живут», а другие обдумывают чуть ли не каждый свой шаг и выходят из положения «не как все». Поэтому бытие человека чаще зависит от его способностей мыслить, чем от условий его бытия…
А развитие самого общества будет зависеть уже от формы развития сознания личностей в отношении к окружающим — больше общественно-альтруистичное или индивидуально-эгоистичное, и каких людей будет больше, эгоистов или альтруистов. А это в свою очередь тоже будет зависеть от нескольких факторов — от строения общества, от соседей этого общества, от природных ресурсов, от традиций общества и прочего. А это означает, что сознание человека определяет жизненный опыт и образование в процессе бытия, то есть всё-таки бытие определяет сознание!